Герой нашего времени

Подробности Великой Отечественной войны, которая закончилась 70 лет назад, знают практически все: мы поздравляем ветеранов этой войны с Днем Победы 9 мая каждый год. Можно называть множество имен тех людей, героев, российских немцев, которые сражались плечом к плечу со всеми народами России против фашизма. Многие из них были удостоены звания Героя Советского Союза – это и Эрнст Генрихович Шахт, генерал-майор авиации, и Рихард Адольфович Зорге, журналист, советский разведчик, и Феодосий Григорьевич Ганус – сержант, заряжающий орудия тяжёлого танка "КВ" 344-го танкового батальона, и многие другие.

«Российские немцы переживали вместе со своими соотечественниками разные времена – говорил Альфред Андреевич Дульзон на открытии памятника «250 лет служения России» в 2015 году - и тяжелые тоже – это две революции, которые остались позади, две мировые войны, и все вооруженные конфликты, которые были тяжелыми испытаниями для всех народов России»

Российские немцы не остались в стороне и от конфликтов на Северном Кавказе,  они участвовали в Первой и Второй чеченской контртеррористических операциях. Первый этап проходил в 1991 году, когда была провозглашена Чеченская Республика Ичкерия. Второй этап чеченской кампании начался 7 августа 1999 года, когда боевики вторглись в Дагестан.

Накануне Дня Защитника Отечества, о тяжелых годах чеченских конфликтов нам рассказал Вольф Виктор Германович:

- Если считаете возможным, укажите свои биографические данные.

- Вольф Виктор Германович родился 8 мая 1973 года, в Кожевниковском районе Томской области.

- Кем вы были до участия в войне?

- Я 20 лет прослужил в МВД.

- Сколько вы находились там, в Чечне?

- Первый раз я пробыл восемь, во второй - шесть месяцев.

- В каких войсках, звании вы служили?

- В войсках МВД, звание – старшина.

- Отличаются ли чувства, с которыми вы шли на войну от тех, с какими возвращались?

- Чувства очень отличаются: в Первую чеченскую войну я попал, когда мне было 22 года, а во Вторую войну я попал - мне было около 30 лет. Когда я на Первую попал - молодой был, безбашенный, лез на рожон, а во Второй был уже старше, много пересмотрел. Первая война была сложной: не было никакой организации, все было очень спонтанно. Во Второй войне уже было понятно, что нужно делать, зачем и почему.

- В каких операциях участвовали?

- Участвовал при обороне Грозного, когда Грозный захватили боевики. Это было после знаменитого перемирия. Тогда нас бросили там одних, были выведены все войска кроме войск МВД и внутренних войск. В августе город начали захватывать боевики, и мы попали в котел. У нас был пост в Грозном, держали оборону, сколько могли, а потом пришлось выходить из окружения, и на пятые сутки мы вышли в Хасавьюрт в Дагестан. Я тогда был ранен в кисть руки, была и контузия.

- Вы сказали о ранении и контузии. Вас отправили в госпиталь?

- Да я попал в госпиталь. В Ростов. Там отлежался немного и снова удрал на войну. За что был наказан командиром (смеется).

- Была ли вера в победу, в правоту своего дела?

- О победе не думали вообще. Думали лишь о том, чтобы вернуться домой. Во время Первой войны осознания не было, мы не понимали, зачем это нам. А во время Второй войны все было яснее, знали зачем. Но и обидно, что бывшие боевики живут лучше, чем мы сейчас – им все очень быстро простилось, хотя я видел, что они вытворяли.

- Как влияли на настроение людей победы и поражения?

- Было очень много предательства. Вот это очень сильно влияло на настроения товарищей. Например, это знаменитое Хасавьюртинское соглашение - оно было предательством. Оно было не нужно. Если бы не оно - мы бы намного раньше закончили эту войну, Второй кампании бы не было. Мы тогда практически их уже загнали в горы. Или вот, помню случай, когда по приказу начальства нами была отпущена фура с экипировкой, которая шла из Турции, там было все - оптика, бинокли, бронежилеты, камуфляж, берцы и так далее. Потом эта фура оказалась на территории боевиков, и вся экипировка использовалась против нас.

- Какие чувства вы испытывали в боевой обстановке?

- Смешанные. Бывало по-разному. Война проявляет людей. Есть такая поговорка: мальчик, попавший на войну, становится мужчиной, а мужчина, попавший на войну, становится стариком.

- Какая минута, день, событие были самыми трудными, тяжелыми, опасными? Что было самым страшным для вас на войне? Что запомнилось больше всего?

- Самыми трудными были те 5 дней, когда было непонятно выйдем ли мы из этого окружения. Это было во время Первой чеченской войны. Техника была подбита, много было сожжено,  обстановка была похожа на обстановку в 1941 году. Мы выходили сумбурно, кто куда мог - кто в Дагестан, кто в Осетию, кто в Ингушетию.

- Ваше отношение к врагу: каким его видели, воспринимали?

- Была озлобленность.  Первое время после того как я вернулся с войны я не воспринимал людей с Северного Кавказа. Сейчас утихло уже. Они тоже разные люди. Например, нас вывел местный старик. Если бы не он, не знаю что было бы. Там не все воевали против нас.

- Образ врага, противника, неприятеля – какое слово подходит больше?

- Скорее всего - враг. Врагами были не только чеченцы, там были и арабы, и украинцы, и многие другие.

- Участвовали ли вы в разведке, во взятии «языков» и других операциях, связанных с проникновением в тыл врага?

- Нет, не участвовал. Я только в дозорных участвовал. Я был помощником снайпера. Второй номер. Мы не выполняли этих функций, мы занимались зачистками населенных пунктов. Там как: поступает информация о том, что в селе боевики - село окружается. Берут в тройное кольцо. Сначала заходит спецназ или десант, вторым мы и внутренние войска, а потом, третьими – ФСБ, им и передают пленных.

- Были ли из ваших друзей люди, которые попали в плен?

- Из моих - нет. Наш отряд вернулся весь.  Но я видел, когда на блокпосту был обмен пленными.

- А чувства, которые вы испытывали, когда был обмен?

- Я был рад. Наших вернули. Я видел, в каком состоянии они были. Срочники-пацаны.

- Какие чувства вы тогда испытали? Не было ли сожаления о том, что отпускаете врагов?

- Да за одного своего не жалко хоть 10 отдать!

- Ваше мнение о союзниках, вы говорили о старике, спасшем вас. Кто были союзниками?

- Кто был на нашей стороне - они понимали, что эта война до добра не доведет.  Я думаю, что если бы мы тогда не заглушили этот конфликт в Чечне, то там было бы то, что сейчас происходит в Сирии.  Война разрослась бы.  Туда съезжались боевики со всех уголков, много было европейцев, встречали людей из Эстонии, Литвы, Украины.

- Как к войне относились мирные жители?

-  Это была тяжелая война – стреляли из-за каждого угла. Было непонятно, кто мирный житель, а кто нет: днем он тебе ручкой машет, а ночью автомат в лицо направляет. Шли мы как-то на выручку СОБРу, а боевики как делали – узнают откуда-то о том, что на выручку идем и своих женщин, детей подговаривают. Те выйдут, перегородят  дорогу. Кричать начинают, ругаться, из БТРа ребят вытаскивать. А ты что? Не поедешь же ты на нее? А прикоснись к их женщине – порвут сразу, даже мирные. Но были и другие, например тот старик, он, кстати, был старейшиной села. Он понимал, что мы ни в чем не виноваты, что у него такие же дети, как и мы, что нужно нас вывести из опасной зоны. В одном из сел мы как-то делали зачистку, и тогда мы спасли трех ребятишек. Боевики начали обстрел минометами с высоты. Прямо по деревне! Месиво! Накрывали полностью, не жалея никого. Боевики всегда вели двойную игру: под шумок они с легкостью потом могли сказать, что обстрел по деревне с ни в чём неповинными людьми совершали не они, а мы. И тогда, прямо из под огня, мы и спасли детей. Одной девочке, было полтора года, второму мальчишке - четыре года, а третьему - пять. Когда обстрел начался, шла зачистка, дом загорелся, туда не впускали уже никого - не хотели ненужных жертв. Но там еще оставались ребята из второго отделения, они-то и вытащили детей из под обстрела. Потом, спустя время, вся деревня благодарила нас.

- Неужели у боевиков нет чувства жалости? Так бездушно бомбить деревни...

- А вы представьте, как они город бомбили! Грозный. Там устроили настоящий Сталинград!

- Борьба шла на равных?

- Во время первой чеченской войны противник был вооружен лучше, чем мы. Когда мы поехали туда, мы брали все - воду, доски, гвозди. Блокпост пришлось сооружать самим - таскали мешки с землей, складывали их, делали ограждения в разбитой двухэтажке. Вооружение у нас было слабое: автоматы Калашникова, по четыре магазина, немного гранат, два пулемета на весь отряд, на 50 человек, две снайперские винтовки, не дали ни минометов, ни гранатометов. И каждому выдали пистолет - мы тогда еще шутили: зачем? застрелиться?  Когда мы приехали туда, нас расположили рядом с юргинской бригадой, они и помогли нам вооружиться: дали несколько минометов, пулеметов, гранатометов и «мух». Научили работать с ними.

- Важно ли товарищество, взаимовыручка на войне. Были ли различия во взаимоотношениях между старшими и младшими?

- У нас был отличный командир. Мы его так и называли - Батя.  Так как мы были сотрудниками милиции, отношения были практически на равных. Товарищество очень важно - всегда нужно доверять, знать, что не предаст, не кинет.  Как говорится - война показывает человека. Во время конфликта, когда нас обстреливали, один из парней испугался идти наверх.  Надо было пробежать из разбитой двухэтажки, а он не пошел. Я его, конечно, понимаю -  испугался.  А другой, знаете, вроде бы ничего из себя особенного не представляет, а такие вещи вытворял. Героем был.

- Кто например?  Расскажете?

-  Ну, например Сергей, снайпер,  у которого я был вторым номером. Он очень хорошо нас прикрыл тогда, когда мы уходили  по окопам.  Он сидел на высоте.  Отстреливал всех, кто пытался напасть, пока мы отходили к зданию. Или Евгений. Срочник.  Он механиком-водителем был. Они прикрывали нас на БТРе. Такие чудеса вытворяли, а вроде простые пацаны. Они забирали раненых, ставя БТР под пули. И дальше продвигались. Машину несколько раз пытались поджечь, взорвать, но Женя каждый раз уходил, молодец.

- А кто оказывал помощь раненым?

- У нас парень был, врач. Старший лейтенант. Сашка. Он Военно-медицинский заканчивал в Томске. Кстати он участвовал в "новогодней ночи" в Грозном. Ранений тогда много получил, контузии.

- А когда вы сами попали в госпиталь после ранения и контузии, что запомнилось?

- Я в палату попал, там было много людей с тяжелыми контузиями. На них было страшно смотреть. Лучше не буду об этом рассказывать.

- Имеете ли вы награды? Какие и за какие заслуги?

- Да. Разные. Есть медали за отличие на службе 2 и 3 степени, за службу на северном Кавказе, за участие в контртеррористической операции, за военные заслуги. Еще несколько знаков - участник контртеррористической операции, заслуженный северо-кавказец, за верность долгу. Есть и общественные награды. Так же награжден холодным именным оружием - ножом.

- А были какие-то забавные случаи?

- Да я не знаю. Было, наверное, что-то. Хотя... Мы же все сибиряки - и так нам сала захотелось! А чеченцы они же мусульмане, свинину не едят. Мы тогда в дозоре были с Серегой. А он снайпер же. В оптику кабана увидел - и передает по рации, мол, вот он, кабан, вижу, что делать? Стрелять, отвечают. Мы же в дозоре - вдруг увидят, говорю, а из рации - все равно стреляй! И тащи к нам как хочешь (смеется). Стрельнули, вытащили, накормили весь отряд. Знатный кабан был. Здоровый.

- Какие письма вы писали домой с войны? Какие письма получали из дома?

- Письмо я всего два раза писал. А вот звонил часто. Со спутникого телефона. Старался в основном успокаивать своих, говорил, что все нормально, что мы в тылу. А сами... Но раз плохо было, считай отряд похоронили, уже и родным сообщили - это когда мы пять суток блуждали в окрестностях Грозного, мы шли в сторону Дагестана.

- Как вас встречали на Родине после войны?

- С музыкой! На Томске 1. Мы были сильно измотаны.

- Знакомо ли вам чувство «фронтовой ностальгии»?

- После Первой чеченской хотел вернуться туда. Война затягивает. На адреналине постоянно. Прям хотелось вернуться. После Второй уже не так. Отошел. На Вторую нас за боевой опыт брали.

- Как вы относитесь ко всему этому теперь, спустя столько лет? Как шел процесс переосмысления, переоценки прошлого?

- Я когда думаю - 20 лет прошло. А вроде бы недавно было. Я вот говорил, что после Первой так хотелось вернуться. А после Второй войны уже всё не так… Там, знаете, такая природа интересная... Например, Аргунское ущелье. Мы туда во Вторую поднимались, весной, надо было на Грозный идти. А у них весна очень теплая, в апреле уже картошку садят. Поднимались туда, и молодежь поехала, кто в чем - кто в футболке, кто в кофте легкой, а я-то знал куда еду - куртку с собой теплую беру, шапку, матрас, чтобы сидеть на БТРе не холодно было. И им говорю - возьмите бушлаты, ну хоть куртки возьмите. А они смеются, мол, ты что, на зимовку что ли собрался? Молодежь. Правильно говорят - опыт он со временем приходит. Поднимаешься туда, и все холоднее, холоднее становится, а наверху снег лежит. Вот они там намерзлись! А если бы нас там оставили, что бы делали? Дубу бы точно дали. У меня всегда все собрано - коробочка с тушенкой, хлебом, солью, спичками.

- Ваше отношение к тем, кто вас туда послал — тогда и теперь.

- Мы-то готовы были. Понятие было, что это нужно стране. Мы знали куда идем. Обидно за срочников было. Их просто кинули. И за перемирие это обидно.

- Расскажите про перемирие - как это было?

- Ну там ситуация такая была - в городе Хасавьюрт заключают договор-перемирие с боевиками, что будут выборы делать, якобы будем совместно работать -  внутренние войска МВД и народная милиция. Будем всех на блокпостах проверять. Будут комендатуры. Они под этот шумок целый месяц готовили  спецоперацию. А к тому моменту были выведены уже все войска - был выведен десант, спецназ, ОМОН, СОБР. По городу были точечно, разрозненно расставлены комендатуры, блокпосты. Блокпост нужен для того, чтобы контролировать тех, кто въезжает в город. Но это очень не действенно - неужели боевики с оружием поедут там, зная, что их будут проверять? Всего несколько раз ловили людей с оружием. Террористы просачивались в город горными тропками, несли с собой много оружия. И потом с двух сторон давили: из города и снаружи, с гор.

- Но как же так? Неужели люди, которые заключали перемирие с нашей стороны, да даже тот самый генерал Лебедь, неужели они не понимали что это обман?

- Не знаю. Я думаю, что не понимали. Например, Лебедь - офицер, считавший, что честь превыше всего. Чеченцы же они всегда гордились тем, что держат слово. И, наверное, все думали, что их слово - закон. Вот и попали на эти грабли.

- Как повлияло участие в войне на дальнейшую жизнь?

- У всех по-разному. У меня есть знакомые, которые зациклились на войне. Они живут этой войной. Воспоминаниями.

Война не проходит бесследно. Она оставляет неизгладимое впечатление в судьбе каждого человека. Именно поэтому нужно говорить о ней. Нужно слушать тех людей, которые участвовали в ней, прожили ее, для того, чтобы учиться на ошибках прошлого, предотвращая возможные войны и конфликты.

 Интервью вела Екатерина Каменева